Жизнь в искусстве К 125-летию со дня рождения П.Е. Корнилова (1896-1981)

Блестящая плеяда наших знаменитых земляков никогда не будет полной без имени Петра Евгеньевича Корнилова – уроженца Симбирска, историка и пропагандиста искусства, практика и знатока музейного дела, педагога, библиофила, исследователя и собирателя графики.

Жизнь этого человека является примером высокого служения искусству и людям.

В личном фонде Д.И. Архангельского, хранящегося в музейном собрании Ленинского мемориала, около 100 писем Корнилова, адресованных Архангельским. Первое из них датировано 28 января 1927 г. и прислано из Казани в Ульяновск, на бывшую Шатальную улицу, д. №32а, в котором проживала семья Архангельских. Много фотографий разных лет, научных трудов Корнилова, с дарственными надписями автора Д.И. Архангельскому – близкому другу, единомышленнику, как и Петр Евгеньевич, самозабвенно преданному искусству.

Запись в метрической книге Симбирской Смоленской книги свидетельствует, что 20 июня (по старому стилю) 1896 г. у симбирского мещанина Евгения АсафовичаКорнилова и его законной жены Веры Петровны родился сын Петр, крещеный 21 июня. Он был третьим ребенком в семьею

Вскоре после рождения Петра семья перебралась в Казань к месту новой работы отца.

Учился в начальной церковно-приходской школе, потом родители определили его в I реальное училище. Так он стал реалистом.

Особенностью училища было систематическое преподавание рисунка в течение всего курса обучения. Эти уроки проводил Петр Максимилианович Дульский. Он стал для Корнилова учителем, наставником, а впоследствии другом и старшим коллегой, хотя разница в возрасте составляла 17 лет. Позднее Петр Евгеньевич вспоминал: 

«В 1913 г., когда я был в шестом классе, Дульскийвключил меня в экскурсию в Москву на рождественские каникулы. Возвращались из Москвы, насыщенные большими художественными переживаниями. В душе уже были готовые решения: не отходить от искусства и ехать учиться только в Москву».

В 1914 г. выпускник реального училища Петр Корнилов уезжает в Москву, где становится студентом Московского коммерческого института, из которого затем переходит в Константиновский межевой институт.

Как он сам пишет в автобиографии, «занятия в институте, расположенном в чудесном архитектурном сооружении – постройки замечательного русского зодчего М.Ф. Казакова – шли обычным порядком. Изучал математику, чертил, проходил лабораторные и практические занятия. Но душа уже тогда принадлежала искусству».

По воскресеньям посещал музеи, чаще всего Третьяковку, подолгу простаивал у любимых полотен. Вскоре он так изучил экспозицию галереи, что хорошо помнил расположение каждого из них.

Уже в 19 лет Петр Евгеньевич начал осознанный процесс самовоспитания, воспринимая разностороннюю культурно-художественную информацию. А уже к середине 1920-х гг. он определился со сферой своих интересов – изучение художественных школ провинции и русской гравюры XIX-начала XX вв., став со временем непререкаемым авторитетом в этих областях.

В февральские дни 1917 г. занятия в институте прекратились, и Корнилов уехал в Казань.

Гражданская война радикально изменила жизненный уклад всей России. Корнилов был призван для прохождения службы в Красную Армию. Пройдя со своей частью через Урал и Сибирь, он оказался в Забайкалье, в Иркутске. Людей косили война, голод и тиф.

В январе 1921 г. Петр Евгеньевич, зараженный тифом, вернулся домой в Казань. Выздоровление заняло почти 2 месяца.

«Первого марта 1921 года (после перенесенного тифа) – старшие товарищи и друзья П.М. Дульский и В.П. Денике – дружески приняли меня в свою музейную семью. Казанский музей стал неузнаваем. Во главе его стоял крупнейший музеевед, профессор В.Ф. Адлер. Художественным отделом заведовал П.М. Дульский. В.П. Денике, В.В. Миллер с товарищами развернули работу по созданию Отдела восточной художественной культуры. Время и обстановка для работы были очень интересными. Рядом с музеем шла работа по охране памятников. Меня включили в Коллегию Музейного отдела и в Редакцию издаваемого «Казанского Музейного вестника». Здесь, в нем и была напечатана моя первая малюсенькая заметка о портрете К.Ф. Юона, увиденном мною в Сибири, во время Гражданской войны. С этих пор начинается мой путь историка русского искусства», – писал Корнилов.

Именно эту дату, 1 марта 1921 г., Петр Евгеньевич всегда считал началом научной деятельности.

В справочной брошюре «Издания музея 1894-1954 гг.» автором 30 изданий из указанных 147 является П.Е. Корнилов. Они разнообразны по тематике. Многие из этих работ были подарены автором Д.И. Архангельскому.

В самом конце лета 1922 г., получив рекомендации и положительные характеристики, Корнилов направляется в Петроград и поступает в университет на факультет общественных наук. 

Видимо, чувствуя неуемное стремление к познанию со стороны казанского студента, профессор Владислав Крескентьевич Лукомский ввел его в круг своих друзей и коллег. Так произошла, может быть, самая важная и значимая в жизни П.Е. Корнилова встреча с Павлом Александровичем Шиллинговским, ставшим для него близким другом на долгие годы. В его мастерской стал бывать Корнилов, наблюдая за процессом создания офортов, ксилографий, живописных произведений.

Шиллинговский в тот период возглавлял созданный под его руководством в Академии художеств полиграфический факультет, где преподавали такие мастера, как Д.И. Митрохин, Г.С. Верейский, Е.С. Кругликова, В.М. Конашевич и др. Все они бывали у Шиллинговского, и Корнилов становится благодарным слушателем, а затем и участником их бесед, дискуссий и споров.

Немного позже он стал посещать и их студии. Для молодого человека общение с мастерами стало профессиональной школой, под влиянием которой окончательно сложился его интерес к искусству гравюры и графики. П.Е. Корнилов был моложе многих из них, а в ряде случаев намного моложе. Но разница в возрасте не помешала ему стать своим в этом изысканном обществе графиков, стать исследователем их творчества, организатором персональных выставок и до конца жизни сохранить добрые дружеские чувства не только к этим художникам, но и ко многим выдающимся деятелям искусства и науки. Отличительной чертой П.Е. Корнилова было умение радоваться за творческие достижения друзей и коллег. Он гордился их успехами и старался, чтобы эти достижения стали общим достоянием.

Несмотря на загруженность в университете, работу в музеях и архивах, встречи с художниками, Корнилов не прерывал связи с Казанским музеем. Вместе с П.М. Дульским он проводил большую работу по организации периодически сменяемых выставок графики. На каникулы в 1923-1924 гг. привез в Казанский музей гравюры П.А. Шиллинговского, в июле 1924 г. была организована выставка литографий Г.С. Верейского. Эти выставки стали началом большой серии экспозиций произведений художников Ленинграда и Москвы, чьи имена сегодня стоят в первом ряду представителей графического искусства России ХХ столетия.

Для Корнилова процесс устройства выставки никогда не ограничивался простой развеской произведений. Скрупулезный отбор работ, составление и издание каталога со вступительной статьей, организация церемонии открытия, обсуждение, привлечение максимального количества посетителей – вот неполный перечень задач, которые он ставил перед собой.

Таким образом, благодаря энтузиазму П.М. Дульскогои П.Е. Корнилова, их бескорыстной просветительской деятельности на целое пятилетие Казань заняла одну из ведущих позиций в России по пропаганде высших достижений современного графического искусства.

30 мая 1925 г. П.Е. Корнилов получил свидетельство об окончании отделения археологии и истории искусств факультета общественных наук Ленинградского университета и летом приступил к работе в казанском музее и в музейном отделе Татарского народного комиссариата просвещения. Так в жизни Петра Евгеньевича Корнилова начался новый период, продолжившийся до 1930 г.

Одним из направлений работы  молодого ученого тало создание отделения древнерусского искусства в составе художественного отдела музея. Нельзя забывать, что это было время массового разрушения, осквернения церквей и гонений на священнослужителей. Но усилиями председателя музейного отдела Татнаркомпросса, главного архитектора казанского края В.В. Егерева и ученого секретаря музея П.Е. Корнилова была спасена часть убранства и украшений обреченных храмов, которая вошла в музейные коллекции и вместе с экспонатами, уже хранившимися в историко-археологическом отделе, послужила основой для создания новой экспозиции.

Годы работы П.Е. Корнилова в Казанском музее были годами его интенсивной выставочной деятельности, в которой важное место занимала популяризация художников из соседних городов Поволжья. Сохранились каталоги выставок ульяновских художников Д. Архангельского (1926 г.), А.А. Пластова (1929 г.) и А.И. Трапицина (1930 г.).

Составитель каталогов и автор вступительных статей к ним – П.Е. Корнилов. Он вспоминал: «В 1929 г. при активном содействии Д.И. Архангельского удалось организовать выставку произведений А.А. Пластова на заре его искусства и задолго до его признания в Государственном музее Татарской ССР». Это была первая персональная выставка произведений будущего академика живописи. Экспонировалось 70 работ, выполненных художником в 1927-1928 гг.

П.Е. Корнилов во вступительной статье к каталогу отмечал: «А.А. Пластов находится в расцвете своих ярких творческих сил, но еще рано говорить и подводить итоги его работы – ибо он весь в творческом движении, и мы еще не раз будет следить за его успехами».

А в 1927-1928 гг. в Казани вышли № 2 и № 3 сборника «Край Ильича». В них П.Е. Корнилов опубликовал «Материалы к словарю ульяновских (симбирских) художников», указывая на то, что «изучение провинциальных живописных школ, артелей групп и отдельных мастеров может много дать материала, ценного и для познания вообще истории русского искусства».

«В конце 1930 года мои научные интересы к искусству востока заставили меня перейти на работу в Узбекистан. Я стал работать по созданию музея истории и художественной культуры в Старой Бухаре, имевшей в то время еще следы средневековья, и начал впервые педагогическую деятельность на кафедре истории в Бухарском государственном педагогическом институте», – вспоминал П.Е. Корнилов.

Благодаря участию в экспедициях Музея Восточных культур, имя Корнилова уже было известным в научных кругах Узбекистана. Петр Евгеньевич назначается на должность заместителя директора Бухарского государственного музея.

Неоценимый научный и практический опыт, полученный им в Казани, позволил ему довольно быстро воспринять национальную специфику в сочетании с идеологическими требованиями, которые предъявлялись к такому очагу культуры и просвещения, как музей.

В августе 1931 г. проездом в Бухаре был Борис Петрович Денике. Осмотрев новые экспозиции музея, в разработке которых Корнилов принимал самое активное участие, он дал высокую оценку своему воспитаннику и одобрил общее направление просветительской деятельности.

«Интересно начатый и давший результаты второй период в моей жизни и работе – среднеазиатский, неожиданно был прерван. В 1932 году я был приглашен на работу в Государственный Русский музей в Ленинград, в качестве действительного члена его и заведующего отделом графики. Старая привязанность к графическому искусству дала себя знать. Наступил третий период в моей жизни и научной деятельности – ленинградский. Он состоял из большой научно-организационной работы по созданию отдела графических искусств, состоящего из двух секций: рисунка и гравюры, поставившего отдел графики в Государственном Русском музее на одно из ведущих мест в СССР», – вспоминал П.Е. Корнилов. 

В биографии П.Е. Корнилова период с 1932 по 1941 годы был едва ли не самым насыщенными плодотворным в жизни. Его активная деятельность в научной, музейной, организационно-выставочной и просветительской сферах позволила ему стать одним из ведущих в стране историков и экспертов в области русского графического искусства.

Отделом графики Петр Евгеньевич руководил до февраля 1954 г. Он определил для себя два главных направления научной и практической деятельности. Это приведение в порядок системы учета экспонатов и организация персональных и тематических графических экспозиций. 

В конце 1933 г. Корнилова приглашают для работы в комиссии по разработке концепции создания научно-исследовательского института Всероссийской академии художеств. По утвержденной структуре институт должен был состоять из шести кабинетов. Одним из них был кабинет графики. Именно Корниловым были сформулированы цели, поставленные перед Кабинетом. С 1 апреля 1934 г. он приступил к организации Кабинета и был утвержден его заведующим.

При Кабинете создавалась мастерская по гравюре и типография. Корнилов сумел собрать вокруг себя художников, профессионалов-практиков, энтузиастов, веривших в успех задуманного.

1 марта 1941 г. в отделе графики Русского музея состоялся отчет Корнилова П.Е. о научно-музейной работе за 20 лет. К этой дате ученый относился с почтительным уважением. Он всегда помнил день, когда переступил порог Казанского центрального музея в качестве его сотрудника.

Последней предвоенной выставкой в Русском музее стала экспозиция «Русская ксилография XVI-XX вв.». Ее открытие состоялось 15 июня 1941 г.

«Отечественная война и блокада Ленинграда были тяжелым периодом в моей жизни. Если я не был по возрасту, а затем по должности, включен в Армию, то жизнь в городе под систематическими бомбовыми налетами, артиллерийскими обстрелами, при голоде, холоде и отсутствии света – была крайне трудной. Ни на один день я не забывал своего долга перед Родиной и выполнял все поручения, ложившиеся на меня, как на члена Совета музея, хранителя огромнейших коллекций не только своего отдела, замещение не раз болевшего директора, спасение художественных ценностей художников и их семей, забота об А.П. Остроумовой-Лебедевой, П.А. Шиллинговском и его наследии, оставшихся в блокированном городе», – вспоминал П.Е. Корнилов.

Состав сотрудников музея значительно сократился. Кого-то призвали в действующую армию, часть коллектива обеспечивала сохранность вывезенных в Пермь экспонатов, некоторые эвакуировались.

Музей закрыли, но его здание и оставшаяся в нем часть музейной коллекции требовали постоянного внимания и заботы. Научные сотрудники дежурили круглыми сутками, ни на час не оставляя музей без присмотра. 

В подвалах главного здания, в помещении гардероба находилось убежище. Именно в нем возродилась научная деятельность, прерванная в первые дни войны. При слабом свете коптилки проводились заседания совета музея, слушались доклады, обсуждались научные статьи, решались неотложные вопросы.

Имя П.Е. Корнилова навсегда связано с культурно-художественной жизнью блокадного Ленинграда. Под его руководством проходили научные семинары и заседания в Доме ученых, открывались выставки и организовывались творческие вечера. Он не позволял себе расслабиться ни морально, ни физически.

В апреле 1942 г. Петру Евгеньевичу предложили занять должность выпускающего редактора агитационно-художественной полиграфической продукции в издательстве «Искусство». 24 апреля приступил к работе. Здесь ему удалось осуществить ряд очень значимых художественных проектов, ставших знаковыми для осажденного Ленинграда и Ленинградского фронта. П.Е. Корнилов проработал в издательстве немногим более года, но несомненно, что его приход туда вывел эту структуру на качественно новый уровень.

Но основным местом работы для П.Е. Корнилова все-таки оставался музей. 

14 октября 1945 г. произошло событие, к которому готовились и которого ждали – эшелон с музейными ценностями, находившимися в эвакуации, сопровождаемый военной охраной, прибыл в Ленинград. Фактически с этого момента началась планомерная работа по восстановлению музея.

Полным ходом шла подготовка к открытию экспозиции отдела советского искусства. Графический отдел формировался из произведений самых разных авторов, причем не только ленинградской школы. Почти всех Петр Евгеньевич знал лично, со многими находился в близких, дружеских отношениях. 

1 марта 1946 г. исполнилось 25 лет с начала научно-музейной деятельности Петра Евгеньевича Корнилова, и этому событию музей посвятил торжественное заседание. В адрес ученого было сказано много добрых слов, зачитаны поздравительные письма и телеграммы, в которых давалась истинная оценка самоотверженному труду ученого на поприще искусства.

10 марта Петр Евгеньевич пишет Д.И. Архангельскому:

Дорогой друг, Дмитрий Иванович!

1 марта исполнилось 25 лет, как я переступил порог Казанского музея, в мае будет 25 лет, как вышла моя первая печатная работа и в начале июля мне стукнет 50 лет. Как летит время. Наше будущее в нашем новом поколении. В этот день мои друзья покорили меня любовью и теплотой. Я почувствовал, что имею друзей. Это меня окрылило. Среди друзей не было Вас – моего любимого друга, которого я люблю за все и всего. Когда же мы увидимся?

Обнимаю и целую. Ваш Корнилов.

Чествование проходило в кругу друзей и коллег в выставочном зале Ленинградского союза художников. Было получено около 300 телеграмм, писем и приветствий из разных городов СССР и из-за рубежа. Произведения графики Петру Евгеньевичу дарили всегда. Они составляли предмет его исследований и собирательства. Были такие подарки и в тот день. Но впервые от коллектива художников, работавших в печатных мастерских художественного фонда, ученый получил в дар целую папку эстампов, еще не экспонировавшихся на выставках, с трогательными автографами авторов. С тех пор к каждой своей круглой дате он получал такую подборку гравюр, офортов и литографий.

В начале июня 1946 г. П.Е. Корнилову была вручена медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», а чуть позднее – медаль «За оборону Ленинграда».

Культурно-общественная жизнь послевоенного Ленинграда была очень многообразной и роль П.Е. Корнилова в ней – активной и значимой. 

Необходимо сказать и о профессиональных контактах П.Е. Корнилова с рядом областных художественных музеев Российской Федерации. Причем это касалось как музеев, имевших давние историю и традиции, так и вновь формируемых государственных коллекций.

Причины внимания, которое оказывал П.Е. Корнилов тому или иному музею, были разными. В Симбирске он родился. Кроме того, этот город был для него всегда родиной В.И. Ленина, а ленинская тема занимала особое место в его собирательстве. 

Казань была колыбелью и первой школой научной и музейной работы. Радищевскому музею он помог в подборе материала о саратовских художниках, проживавших и работавших в Ленинграде. С Вологодской областной картинной галереей ученого связывали особые, тесные дружеские отношения. Он не только способствовал пополнению фондов, но и устраивал выставки из своего собрания. Сохранились каталоги выставок из собрания П.Е. Корнилова, проведенных в Вологодской картинной галерее; в Калужском областном краеведческом музее, в Мордовской республиканской картинной галерее. На каталогах – дарственные надписи Д.И. Архангельскому, с которым Петр Евгеньевич вел активную переписку.

Интересна фотография П.Е. Корнилова с дарственной надписью Д.И. Архангельскому и несколько писем «дорогому другу». В них он поздравляет Дмитрия Ивановича сначала с 60-летием, через 10 лет с 70-летием со дня рождения. С большой теплотой вспоминает о встречах с ним, дает очень высокую оценку Дмитрию Ивановичу как человеку и как художнику. 

18 февраля 1945 г.

Дорогой друг Дмитрий Иванович!

На днях исполняется Ваше шестидесятилетие со дня рождения. Хочу в этот день крепко обнять Вас, приветствовать с этим днем и пожелать Вам еще многих лет жизни, а следовательно и работы.

В памяти пробежали Ваши письма с любимых и родных мест, получение Ваших рисунков и гравюр. Затем личные встречи. Однажды у Вас в летнюю пору на Шатальной, в цветущем саду, в приятной прохладе Вашего балкона. Приезды Вас в Казань. Совместные прогулки по ней. Поездка в Болгары и т.д. Сколько во всем этом дорогого и близкого нашему сердцу прошло за последние четверть века.

Вы всегда оставались человеком с открытой, чистой душой, такой ясной и подлинно русской душой. <…> Храни Вас господь, мой друг, от житейских невзгод в родном искусстве, в красоте его!

Любящий Вас искренне, Ваш Петр Корнилов

В 1981 г. П.Е. Корнилову исполнилось 85 лет. В этот день среди множества поздравлений им была получена телеграмма от Дмитрия Сергеевича Лихачева. Человек, олицетворявший собой духовную совесть России, написал Петру Евгеньевичу такие слова:

«Вас, замечательного искусствоведа и глубокой душевной красоты человека, Вас, участника движения мира искусства его второго поколения, Вас, друга многих, многих крупнейших русских художников, Вас, активного борца за сохранение памятников культуры, защитника Ленинграда, спасителя памятников архитектуры в нашей стране, Вас, отличного педагога и глубокого воспитателя лучших традиций старой русской интеллигенции, глубоко русского и глубоко европейского человека – поздравляю с любовью и благодарностью и уверенностью в том, что Вы счастливы всем свершённым в Вашей жизни». 

В.М. Костягина